Я называю своё ОКР Оливией

Кэтрин Бенфилд поставили диагноз ОКР только в 31 год, после того, как у нее появился ребенок, хотя, как оказалось, она страдала этим расстройством всю жизнь. Она достигла выздоровления благодаря психотерапии, а также благодаря созданию вымышленного персонажа, в котором она воплотила свое ОКР.

«У нее большие уши, потому что она постоянно прислушивается к чему-то как испуганный заяц. Она растрепана, потому что ей пришлось через многое пройти, и она постоянно в панике. Большие глаза нужны для того, чтобы предвидеть опасность. Большие ноги – для того, чтобы убежать, как это делает испуганный заяц», говорит Кэтрин Бенфилд.

Она может очень быстро меняться. В какой-то момент она спокойна, но ее настроение очень изменчиво и она может внезапно оказаться на грани, одинокая, разбитая, и в худшем случае абсолютно поверженная. Теперь вы знакомы с Оливией. Она является плодом визуализации, в этом персонаже Кэтрин воплотила расстройство, которое сопровождает ее всю жизнь. “О” в имени Оливия совпадает с первой буквой аббревиатуры ОКР, обозначающей обсессивно-компульсивное расстройство.

По словам Кэтрин, люди часто неправильно воспринимают ОКР. Многие связывают это расстройство с щепетильностью и раскладыванием ручек на столе определенным образом, на самом же деле это серьезное ментальное заболевание, сопровождающееся навязчивыми мыслями, образами и страхами.

Пытаясь не позволить этим страхам воплотиться в жизнь, Кэтрин как будто бы по принуждению выполняет навязчивые физические и ментальные действия, если говорить терминами, пугающую мысль называют «обсессией», а повторяющееся действие – «компульсией». Оно приносит временное облегчение, но затем тревога может вернуться, заставляя ее выполнять ритуал снова и снова.

Кэтрин говорит, что жертвами ОКР часто становятся заботливые и добрые люди.

«Они очень отзывчивы и внимательны к нуждам других», говорит она. «Они настолько любят окружающих, что готовы сделать что угодно, лишь бы предотвратить надвигающуюся на них беду.»

Когда Кэтрин было 4-5 лет, она подолгу стояла у окна и ждала, пока родные вернутся домой, опасаясь, что с ними что-нибудь произошло.

«Мне казалось, что каким-то образом это молчаливое наблюдение поможет им вернуться домой целыми и невредимыми», говорит она.

Кэтрин в возрасте шести лет

Будучи подростком, она боялась уходить из дома последней, у нее были опасения ,что как только она уйдет, дом сгорит – она компульсивно проверяла, выключена ли плита, отключена ли от розетки. И для того, чтобы обезопасить всех остальных, она компульсивно закрывала все двери и окна, а также убирала все предметы, о которые можно споткнуться.

Эта последовательность действий могла занимать несколько часов, и если что-либо нарушало этот процесс, она начинала все заново.

Время шло, и пока она была загружена учебой и работой преподавателя, ОКР ослабило свое влияние. В 31 год у нее появился сын, и ее состояние сильно ухудшилось.

«Практически сразу после его рождения я перестала спать ночами, наблюдая за его дыханием. Каждый родитель проверяет дыхание своего ребенка, особенно когда это новорожденный, но в моем случае дошло до того, что я не могла оставить его ни на минуту. Я не спала и не ела.»

Сначала она переживала, что что-либо или кто-либо может причинить ему вред. Затем она стала беспокоиться, что может это сделать сама.

«Я помню, как я сидела на диване и смотрела на свою свекровь, которая держала моего ребенка, и я подумала, что она может встать и швырнуть его об стену», говорит она.

«Я вообразила себе все это, это было ужасно и очень детализировано, очень отчетливо, и сопровождалось образами моего будущего и того, что станет в итоге с моей семьей и друзьями.»

Она не знала, что это были проявления перинатального обсессивно-компульсивного расстройства. Женщины, страдающие этим расстройством, никогда не совершают те действия, которые они себе воображают, но эти навязчивые мысли заставляли Кэтрин испытывать тревогу, приводили к депрессии и одиночеству.

«Я не знала, что это было ОКР», говорит она. «Я думала, что действительно хочу это сделать, я думала: “Какой матерью нужно быть, чтобы иметь такие мысли такие мысли по отношению к собственному ребенку?”»

Психиатр-консультант доктор Линн Драммонд говорит, что важные жизненные события, как плохие, так и хорошие, часто становятся триггером ОКР.

Кэтрин стала избегать всего, что могло бы причинить вред ее сыну. Она избавилась от всех ножей в доме, так как ее преследовали образы того, как она ранит своего ребенка. Она стала боятся появляться на перроне с коляской после того, как у нее появились мысли, что она столкнет своего сына под поезд.

В конце концов ее тревога настолько усилилась, что она уже больше не могла выходить из дома с сыном.

«Я никогда не склонялась к суициду, но в какой-то момент я подумала, что если станет совсем плохо и я не смогу с этим справиться, такой выход возможен», говорит она.

«Когда ты уверена в том, что представляешь опасность для жизни своего ребенка, сделаешь все, что угодно, лишь бы предотвратить эту опасность, и мне казалось, что больше ничего не оставалось сделать.»

По ее словам, никто не мог распознать ее симптомы, включая врачей.

«Все это привело к тому, что в какой-то момент мой муж сказал: “Тебе нужно срочно ко врачу”, и мы пошли», рассказывает Кэтрин. «Я вошла и сказала: “Я переживаю, что причиню вред своему своему ребенку”, и разрыдалась.»

Врач общего профиля сказал ей, что это проявление тревоги, и выписал лекарства. Но когда она попыталась перестать их принимать, ее состояние снова ухудшилось. Однажды она в отчаянии набрала в Гугле «ОКР и страх причинении вреда сыну», и поисковик выдал десятки историй.

«Я не ожидала такого результата», говорит она. «Я думала, что я монстр, и вдруг все то, что я думала и чувствовала по этому поводу, оказалось описано другими людьми.»

Кэтрин наконец-то получила диагноз (благодаря Интернету) после долгой, пожизненной борьбы с ОКР. Она обратилась за медицинской помощью, и через восемнадцать месяцев после рождения сына она начала проходить психотерапию.

Сюда входила когнитивно-бихевиоральная терапия (КБТ), которая представляет собой беседу с психологом о том, как наши мысли и наше отношение [к чему-либо] влияют на наши действия и чувства; и терапия методом экспозиции с предотвращением реакции (ЭПР), это подвид когнитивно-поведенческой терапии, подразумевающий конфронтацию со своими обсессиями и страхами и отказ от ритуалов.

Психотерапия очень помогла, но Кэтрин все же обнаружила большой камень преткновения на своем пути к выздоровлению.

«Пока я не поверила в то, что я вовсе не монстр, я не могла добиться улучшений», говорит она. «И тут появилась Оливия.» Благодаря Оливии Кэтрин смогла разграничить себя и свое расстройство. Оливия персонифицировала ее обсессии и компульсии, но в то же время она испытывала сострадание к Оливии, что помогло ей почувствовать сострадание к себе самой.

Образ Оливии возник у нее однажды во время мытья посуды. Она сразу представила себе, как Оливия выглядит, и решила начать писать блог. Затем она рассказала об этом своему мужу художнику, Питу, который нарисовал это инопланетное существо по ее описанию.

Это дало быстрый эффект. Кэтрин даже пошла и купила новый набор ножей для дома.

В то же время Кэтрин продолжала усердно работать над заданиями своего психотерапевта. Она ужасно боялась ходить в универмаг, поскольку ее посещали навязчивые мысли о том, что она скинет своего сына с эскалатора. В качестве экспозиции психотерапевт сказала ей ездить вверх и вниз по эскалатору с сыном на руках, что означало посмотреть своему страху в лицо. Также она должна была стоять на платформе и намеренно думать о том, как она сталкивает сына под поезд, пока эта мысль не перестала вызывать тревогу.

«Для меня выздоровление не подразумевает полное отсутствие симптомов», говорит она. «Для меня это умение контролировать свои симптомы и снижение степени их вмешательства в мою повседневную жизнь.»

Кэтрин говорит, что иногда Оливия пытается снова проникнуть в ее жизнь.

«Вчера я выходила из спальни [своего сына], пожелав ему спокойной ночи, и увидела книгу на полу; я подумала, что если он встанет ночью и побежит ко мне, он может споткнуться, упасть и удариться головой, поэтому я подвинула ее, что сделала бы любая мама, это вполне нормально», говорит Кэтрин.

«Я вернулась в постель и подумала: “А достаточно ли далеко я ее отодвинула?” Я знала, что да, но мне все равно нужно было вернуться и подвинуть ее, и я сказала себе: “Остановись! Остановись!” И тут мне пригодились все те навыки, которые я приобрела благодаря Оливии. Она не стала стала возвращаться и проверять, тем самым доказав, что достигла очень многого.

Исчезнет ли Оливия из ее жизни?

«Я до сих пор иногда визуализирую ее и каждый день применяю те вещи, которым я научилась благодаря этому, даже в тех областях жизни, которые никак не связаны с ОКР», говорит она. «Когда у меня возникает мысль: “А правильно ли я делала что-либо?” – я вспоминаю про сострадание, которое началось с нее, и я не думаю, что когда-нибудь с ней попрощаюсь.»

Теперь Кэтрин ведет блог «Приручить Оливию» и пытается помочь другим мамам распознать симптомы ОКР, а также призывает их проявить сострадание к самим себе.

«Наша задача заключается в том, чтобы распознать свою собственную Оливию, но не подчиняться ей», говорит она.

Полная версия статьи https://www.bbc.com/news/stories-45879034

Перевод Юлии Мягких

Закладка Постоянная ссылка.

Один комментарий

  1. Здравствуйте. А есть ли здесь общение между людьми с окр?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *