Ещё лет пятнадцать назад очень немногие имели хоть какое-то представление об обсессивно-компульсивном расстройстве. Тогда по инициативе IOCDF (International OCD Foundation) была запущена информационная кампания, лицом которой стала семнадцатилетняя Элизабет Макингвейл. Элизабет с двенадцати лет страдала очень тяжелой формой ОКР. Специалисты один за другим говорили, что никогда не видели настолько сложного случая, и советовали её родным оставить надежду. В пятнадцать лет родители привезли Лиз в Меннингеровскую клинику, и лечение дало результат. Позже Элизабет стала спикером IOCDF и основала собственный фонд “Peace of mind” http://www.peaceofmind.com. Одним из проектов фонда является сайт OCD Challenge https://ocdchallenge.com, который представляет собой интерактивную программу самопомощи. На данный момент Элизабет является лицензированным психотерапевтом, имеет степень (PhD) и преподаёт в университете Бэйлор. Элизабет до сих пор ежедневно борется с ОКР, но ей удаётся контролировать своё расстройство.
«Когда мне было двенадцать лет, я внезапно начала делать странные ритуалы (это теперь я знаю, что это были ритуалы). По многу раз в день, может быть, сотни раз, я задавала маме вопросы, всё ли с ней в порядке, где она. Если мама была на работе, я спрашивала, где конкретно она находится, собирается ли она идти в ресторан на другой этаж, так как мне нужно было знать, что с ней ничего не случилось, пока она поднималась по лестнице. В какой-то момент я стала задавать вопросы про других людей: всё ли с ними в порядке, что будет, если кто-то съест что-либо определённое или я что-то съем, – странные вопросы такого рода. Моё ОКР принимало различные формы, очень скоро у меня появилcя страх заражения, и я стала по многу раз мыть руки. Причины были разные: я боялась чем-то заразить других, я мыла руки, когда мне в голову приходила плохая мысль, чтобы “отменить” её таким образом.
Два или три года спустя я уже не выходила из дома. Я принимала душ раз в две недели, потому что душ занимал у меня пять-шесть часов, и я не могла оттуда выйти. В тот период я могла пользоваться только маминой ванной, и когда через несколько часов заканчивалась горячая вода, я дрожала, покрывалась испариной, рыдала, у меня было ощущение, что ритуалы не доделаны. Маме приходилось вытаскивать меня из ванной и одевать, так как в то время у меня было много ритуалов, связанных с числами: я повторяла каждое действие определённое количество раз, несколько раз натягивала одну и ту же штанину и не могла остановиться, потому что у меня было ощущение, что я делаю это не так, как надо, из-за чего может случиться что-то плохое. Простые действия: принять душ, одеться, дойти до ванной, воспользоваться туалетом, – занимали у меня не минуты, а часы. Очень скоро у меня появилось ощущение полной безнадёжности, я не хотела жить, но у меня были удерживающие факторы: я очень религиозный человек, и это удерживало меня от суицида, у меня была семья, которая поддерживала меня и заботилась о моей безопасности, я была под присмотром двадцать четыре часа в сутки.
Когда мне было пятнадцать (к тому моменту мы успели обратиться везде, куда только было возможно, а жили мы в Хьюстоне, четвертом по величине городе США, но не могли найти специалиста, который занимался бы лечением ОКР) мы наконец нашли психотерапевта, которая понимала, в чём заключается это расстройство, и имела некоторое представление о том, как его лечить, однако, она никогда не видела такого тяжёлого случая. Раз за разом нам говорили, что моя форма ОКР не поддаётся лечению, что мне невозможно помочь, и что мои родители должны смириться с тем, что моя жизнь всегда будет такой, и что у меня нет никаких шансов. К счастью, мои родные никогда это не принимали, они боролись, верили и знали, что их ребёнок не должен жить такой жизнью, и они найдут способ вытащить меня из этой дыры. Они продолжали искать и наконец нашли стационар в г. Топика, Канзас, куда я отправилась в пятнадцать лет. Я провела там девяносто дней, которые изменили мою жизнь.Я была бы рада сказать, что с того момента мне больше не приходилось иметь дело с ОКР, но это неправда. Я до сих пор живу с ОКР, у меня до сих пор есть навязчивые мысли, я до сих пор борюсь со своим расстройством, некоторые дни проходят лучше, другие – хуже. Но я научилась применять техники, которые позволяют мне справляться со своим расстройством. В случае с ОКР, точно так же, как и с любым другим ментальным или физическим заболеванием, нужно научиться справляться с болезнью. Если у вас диабет, вам необходимы инсулин и диета, если у вас ОКР, вам необходимо подходящее лечение. Это необходимо делать постоянно, нужно постоянно наблюдать за своим состоянием.
Всё это определило мой путь. После возвращения из Меннингеровской клиники у меня возникло щемящеее чувство: я никак не могла смириться с тем, что многие люди, живущие с тем же расстройством, не могут получить лечение по причине финансовых затруднений, по причине отсутствия клиник и специалистов, и я поняла, что я должна что-то с этим делать. Вскоре после этого, в 2005 году, мы создали фонд “Peace of Mind”.»
Перевод Юлии Мягких
